использование материалов разрешено только со ссылкой на ресурс cossackdom.com

Социальная среда как источник формирования антицерковного мировоззрения

у детей священнослужителей (начало ХХ в.): на примере

историка В. А. Голобуцкого.

(опубликовано в сокращенном виде на русск. языке: Юсов С.Л. Владимир Алексеевич Голобуцкий: отношение ученого к религии // Историк и его эпоха: материалы Всероссийской научно-практической конференции, посвященной памяти профессора В.А. Данилова (24 – 25 апреля 2007, Тюмень) / Ред. колл.: С.В. Кондратьев (отв. ред.) и др. – Тюмень: Тип. «Печатник», 2007. – С. 217-219; Юсов С.Л. «Путевка в жизнь» и дети священнослужителей (на примере жизненных коллизий советского историка В. А. Голобуцкого) // Вестник Удмуртского университета. Выпуск. 7. История. – 2007 г. – С. 73-84).

Индивидуальное бытие человека состоит из многих компонентов, среди которых значительное место занимают мировоззренческие представления, в том числе – религиозные или атеистические. Без уяснения этих взглядов, их развития, персональная микроистория (история жизни, биография, и т. п.) определенной личности всегда будет не полной, особенно в аспекте реконструкции психологического портрета объекта биографического исследования. Ключевыми периодами для формирования индивидуального мира личности являются периоды детства и юности, когда формируются основные мировоззренческие черты характера. В эти периоды наиболее активно влияют на формирование и становление личности различные общественные факторы.

Цель данной разработки является, прежде всего, проследить генезис мировоззрения советского историка казачества и экономической истории Украины Владимира Алексеевича Голобуцкого (1903 – 1993 гг.) в части взглядов относительно христианской веры и Церкви. Если анализировать названный генезис взглядов В.А. Голобуцкого, то становление его мировоззрения в этом ракурсе было продолжительным и во время революции и гражданской войны приобрело завершенный вид: оно оформилось в искренне атеистическое и антицерковное. Поэтому все, что В.А. Голобуцкий делал позднее (в атеистическом плане), он делал не по принуждению, а исходя из своих убеждений. Впрочем, приведенный тезис требует доказательного раскрытия.

На формирование отношения В.А. Голобуцкого к вере и Церкви имели влияние родственники, односельчане, обучение в церковно-приходской школе и в духовном училище. Прежде всего, следует отметить, что историк происходил из рода (по линии отца), который на протяжении многих поколений давал священно или церковнослужителей. Его отец – Алексей Трофимович Голобуцкий закончил духовное училище и семинарию, служил на приходах в разных районах Черниговской губернии (с 1913 г. – в с. Мутин Кролевецкого уезда). Старшие братья отца – Александр и Василий – тоже учились в бурсе, но дальше не продолжили духовное образование (Александр Трофимович долгие годы был дьячком и иконописцем в с. Брусилов, а Василий Трофимович был хиротонисан в иереи во время Великой Отечественной войны и служил на приходе в с. Калита возле г. Борисполь Киевской области до начала 1960-х гг., когда приняли новый размах атеистические гонения при Н.С. Хрущеве)[1].

Опасаясь неприятностей для себя и членов семьи В.А. Голобуцкий очень скупо рассказывал о различных обстоятельствах, связанных с его отношением к религии, своим детям, друзьям или коллегам. Не приходится говорить о советском времени, когда даже сейчас в 2006 г., дочь В. Голобуцкого от первого брака – Зоя Владимировна, проживающая в г. Ростове-на-Дону, с опаской лишь мимоходом оговаривается о том, что ее дедушка по линии отца был священником (при этом, переспрашивая: об этом теперь уже можно говорить, не так ли?!). А именно Зоя Владимировна, которая в течение всей жизни тесно общалась со своим дедушкой, вероятнее всего, и могла бы немало рассказать о его жизни, ведь Алексей Трофимович Голобуцкий проживал относительно поблизости – в г. Грозном, и умер вначале 1970-х гг.)[2]. Поэтому генезис соответствующего спектра мировоззренческих представлений В.А. Голобуцкого можно в основном реконструировать согласно его неопубликованных беллетризированных воспоминаний, хранящихся в личном архиве его младшего сына (от второго брака) Петра Владимировича Голобуцкого (проживает в Киеве)[3]. Эти мемуары (под названием «Из прошлого. Рассказы моего современника»), напечатанные на машинке на украинском языке, а создавались они, как полагаем, вначале 1960-х гг.[4], когда в условиях «оттепели», появилась надежда на их публикацию в виде книжного издания. Названные воспоминания представляют собой цикл рассказов, где с большим литературным мастерством автор повествует бывальщины из своей жизни и жизни знакомых ему людей времен его детства, юности, а также молодых лет (период, включающий временной промежуток от десятых до тридцатых годов ХХ в.) историка[5]. Среди них есть много повестей, которые, если не брать во внимание их художественную форму изложения, являются полноценными, хотя и специфическими источниками, помогающими проследить становление и эволюцию взглядов В.А. Голобуцкого относительно указанных вопросов.

На страницах воспоминаний ученый рассказывает о своем обучении в церковно-приходской школе, куда его отдали в 1910 г. До революции в Российской империи, в частности и в украинских губерниях, существовало несколько видов начальных учебных заведений. Одним из них были церковно-приходские школы, которые (как и земские начальные школы) принадлежали к первому типу начальных учебных заведений и предоставляли возможность получить элементарное образование. В таких школах обучали главным образом писать, читать, считать и основам Закона Божьего. Хотя этот тип школ считался одноклассным, меду тем срок обучения составлял, как правило, три года[6]. Поэтому в своих воспоминаниях В.А. Голобуцкий абсолютно верно называет классы не столько классами, сколько группами[7]. Он также указывает, что обучение было именно трехгодичным[8]. На обучение принимались дети с 6 лет включительно православного вероисповедания. В селах учебный год был значительно короче, нежели в городах, что объяснялось необходимостью проведения сельскохозяйственных работ, связанных с уборкой урожая или весенними посевными работами. Уже в рассказе об обучении в этой школе В.А. Голобуцкий обрисовывает определенную шаблонность восприятия церковных молитв и явно иронически характеризует церковнослужителей, проверяющих школу.

После окончания церковно-приходской школы мальчика отдали для продолжения учебы в традиционное заведение, где приобретали неполное среднее образование дети происхождением из православного клира, так называемую бурсу. В данном случае – это было Новгород-Северское духовное училище, где В.А. Голобуцкий учился в 1913–1919 г.[9] (похоже, что это заведение заканчивали и его отец и дяди). По тем же причинам, о которых уже шла речь выше, историк также никогда не упоминал о бурсе в своих анкетах, автобиографиях и воспоминаниях. Это учреждение он называет то средним учебным заведением[10], то каким-то «вышеначальным» училищем[11]. Только его старший сын Игорь Алексеевич впервые в 2003 г. обнародовал информацию относительно обучения отца в названном духовном училище[12].

Как предполагаем, В.А. Голобуцкий с максимализмом, присущим юности, воспринял новое радикальное учение большевиков, в том числе его составную – атеизм, в качестве новой религии, пришедшей на смену «замшелой» старой вере, в которой будущий историк, как и многие из его поколения, разуверился. Этому разочарованию, в свою очередь, были свои причины. Очевидно, что негативное отношение к религии у него сложилось еще во время учебы в духовном училище, ведь, известно, что многие из воспитанников бурс и семинарий становились пылкими безбожниками вследствие тех духовно-моральных изъянов (в частности – лицемерия и двойной морали), царивших в подобных учреждениях империи, как среди преподавательского состава, так и среди учеников[13]. К сожалению, в своих беллетризованных мемуарах он почти ничего не говорит об учебе в духовном училище, ведь они создавались с целью публикации в условиях советского тоталитаризма, а посему, историк пытался обходить вопросы, связанные с приобретением им среднего образования, в частности, не конкретизируя статус учебного заведения, где он получал неполное средние образование. Между тем, в ряде рассказов-бывальщин из упомянутых тут мемуаров, В. Голобуцкий определенным образом свидетельствует о настоящем состоянии относительно религиозности у своих родственников, земляков и людей из других местностей в годы, выпавшие на его детство. Рассказы иллюстрируют постепенное накопление молодым человеком критической массы антицерковных и атеистических взглядов. Потому, следует, остановиться на рассмотрении некоторых примеров, взятых из этих повествований.

Так, в рассказе «Овражек» (на украинском языке – «Ярок») В.А. Голобуцкий с характерно украинским юмором повествует о перипетиях, что постигли его родственников, которые оспаривали у соседей право собственности на овражек, куда сбрасывали ненужный хлам. В суде свидетели сторон («неподкупные послушники», как их иронически называет В.А. Голобуцкий) «набожно ставали перед аналоем, на котором лежали крест и евангелие, и клялись каждый на пользу своего патрона».

В новелле «Чернец» бабушка Володи (по линии матери) вспоминает как ее сын Николай (дядя В.А. Голобуцкого) набедокурил в храме, за что настоятель – отец Афанасий – грозил ему церковной карой, но быстро сменил гнев на милость, когда ему «дали годовалого подсвинка на Рождество». В этой же миниатюре, собственно идет речь о пребывании Володи с дядей Николаем в гостях у дьякона одного из соседних монастырей – отца Стефана, который был когда-то их односельчанином по имени Андрей. Бабушка характеризовала его как набожного, святого человека. Однако она знала и о различных негативных слухах о нем, при этом считала, что какой бы там Андрей не был, «а все таки земляк, к тому же и в ангельском облике, значит, надобно чтить». О настоящей жизни в монастыре, далеко не духовной, идет в дальнейшем изложение в рассказе.

Особенно ярко монастырская среда раскрывается В.А. Голобуцким на примере судьбы одного из послушников монастыря, бывшего «москаля» (то есть, солдата) Ивана, который в силу семейно-социальных причин избрал «духовный» путь. Володя перед началом разговора с молодым послушником наивно думал о нем: «Передо мною человек большого духа. Разве легко бросить отца и мать, всю родню и навеки закрыться в монастыре, дабы молиться Богу. Так поступить может только необыкновенный человек…». Во время разговора с Иваном обнаружились подлинные причины настоящего послушания того в монастыре. В.А. Голобуцкий передает слова матери послушника, которая посоветовала сыну идти в монастырь, ведь там – «…даровой хлеб, прокормишься». Относительно сомнения Ивана о том, как его примут в монастырь без «вклада», мать ответила ему, что вклад должны давать те, кто хочет стать «полноценным монахом», иными словами – те, кто «не хочет работать». Итак, работа в монастыре открывала Ивану возможность безбедного существования, а эталон в виде карьеры отца Стефана вселял надежду и открывал перспективу на улучшение в дальнейшем своего состояния. Иван свидетельствовал Владимиру, что подобные ему послушники почти не молятся, иногда курят и пьют, а также бегают в «слободку к девушкам». В финальной сцене рассказа, когда под скрипку дядюшки Николая, опьяневший отец Стефан со взором, исполненным огнем, «завертелся в танце», послушник восторженно смотрел на своего «отца».

Впечатляющие примеры издевательства над верой простых людей со стороны псевдо-«старцев» подаются в повествовании «На проще»; реалии Первой Мировой войны приводят к тому, что часть общества отходит от веры в Бога, как это проиллюстрировано в рассказе «На каникулах» и т. п. Естественно, что подобные примеры лицемерия в вопросах веры и / или утилитарного к ней отношения среди взрослых и духовенства, аргументы разочарованных в вере людей не способствовали утверждению религиозности у юного Володи, постепенно формировали у него антицерковные или даже атеистические убеждения. Бешенная антицерковная пропаганда, развязанная большевиками почти сразу же после прихода к власти, в соединении с обманчивой социальной демагогией – приняли характерную форму информационной войны против Церкви. В условиях же отсутствия государственной поддержки Церковь ничего не могла противопоставить этому манипулированию сознанием масс. Последние, в своем большинстве, не были на те времена глубоко и искренне верующими, а поэтому им относительно легко было навязать новые стереотипы мировоззренческого поведения, тем более, что они были к этому подготовлены теми социальными и духовными проблемами, накопившимися перед революцией в церковных институциях.

Источники, имеющие в наличии, не дают информации для анализа того, встречал ли будущий историк действительно верующих людей, подвижников Церкви. Очевидно, если его отец не покидал священнического сана уже в те годы, когда это было небезопасно, то следует думать: А.Т. Голобуцкий был искренне верующим человеком, однако, в силу тех или иных обстоятельств не сумел передать свою веру сыну. Власти облыжно обвинили приходского священник в с. Мутин в краже церковной книги и посадили на год (в 1924 г.) в тюрьму, после выхода из которой о. Алексей уже не смог вернуться к иерейскому служению и был вынужден заняться исключительно крестьянским трудом[14].

Посреди учебного 1918 /19 г. В. А. Голобуцкий покинул обучение в бурсе в связи с военными действиями и устроился на службу в местные органы советской власти[15]. Уже в октябре 1924 г. будущий историк был направлен отделом народного образования заведовать избой-читальней в с. Безугловка Нежинского округа, где, между прочим, активно занялся атеистической пропагандой среди крестьян, что вероятнее всего отвечало его уже сформированным убеждениям. В те времена должность «избача» открывала широкие возможности для агитации и пропаганды социалистических ценностей и советского образа жизни путем поощрения крестьян к чтению советских газет и другой литературы. К тому же В.А. Голобуцкий вступил здесь в ряды комсомола и сразу же возглавил местную первичную организацию, а со временем вошел в состав районного комитета ЛКСМУ[16]. В воспоминаниях историк указывает, что он с воодушевлением окунулся в общественную работу и вошел в местный актив, ядро которого составлял комитет бедных крестьян[17]. Актив вел большую работу по перестройке сельской жизни в духе идей и программы компартии. Не последнее место в этом процессе играла изба-читальня как определенный культурно-просветительский институт, которая через некоторое время после приезда нового заведующего, была размещена в прежнем поповском доме. Судя из контекста воспоминаний В.А. Голобуцкого, он с энтузиазмом занялся атеистической пропагандой, вел дискуссии с сектантами, читал научные лекции о происхождении мира и человека. Прежний «реакционный» поповский дом в новом облике – избы-читальни, стал символом всего прогрессивного, что, как отмечает В. Голобуцкий, несла советская власть[18].

С переездом на Северный Кавказ, где молодой политпросветработник занял[19] аналогичную должность в ауле Пчегатлукай Адыгейской автономной области, он также возглавил комсомольскую ячейку в ауле (позднее возглавил учетно-статистический сектор Адыгейского обкома ВЛКСМ)[20]. Небезынтересно, что, как информируют сейчас местные старожилы, изба-читальня располагалась в помещении, принадлежащим к комплексу местной мечети[21].

Вся названная выше комсомольская и политически-просветительная работа была необходима В.А. Голобуцкому, дабы получить «командировку» для поступления в вуз. Для того, что бы заполучить такую «командировку», нужно было быть активистом, иметь «правильное» социальные происхождение и иметь авторитетных поручителей[22]. Понятно, что активистом необходимо было быть и на «ниве» атеистической пропаганды. Именно от политпросвета Адыгейского областного отдела народного образования (в чьем ведомственном подчинении находились избы-читальни) и приобрел В.А. Голобуцкий «командировки» в вуз[23] (справку о происхождении из бедноты он заработал еще в с. Безугловке[24]). Кроме того, он еще получил аналогичную «путевку в жизнь»[25] от Адыгейского обкома комсомола, ведь он работал и по комсомольской «линии»[26].

В августе 1926 г., заполняя опросный листок абитуриента кубанского пединститута, В.А. Голобуцкий и обошел молчание вопрос о родителях, написав, что он одинокий и с 15 лет живет самостоятельно. Вопросы анкеты строились таким образом, дабы молодой человек доказывал советскую идентичность. На практике, как справедливо замечает А.Ю. Рожков, нередко выпадало так, что абитуриент должен был «дистанцироваться от своего истинного происхождения, скрывать либо приписывать себе важные для идентичности „советский человек” вехи биографии»[27]. Аналогичным образом, поступил и В.А. Голобуцкий. Однако, много его современников, имевшие такие ж проблемы, шло еще дальше. Они просто отрекались от своих родителей. Несколько гиперболическим образом подобную ситуацию воссоздает в своей художественной повести (но, как предполагаем, основанной на реальных фактах) современник В.А. Голобуцкого, некто В. Трушков, который подает интересный текст «отречения» (впервые приведен в научной работе А.Ю. Рожкова):

«Я, Всеволод Светозаров, сын священника, будучи еще отроком, уже сугубо возмущался деяниями своего отца. Я убеждал его денно и нощно, снять с себя духовный сан, но он не внял моему гласу. Теперь мне стало ясно, что не вернуть его на путь истины. Тем паче, что он, предвидя скорую кончину свою, устремил все помыслы и упования на загробную жизнь. И мое святотатство и речения атеистические не достигают цели. И вот я, сын о. Светозарова, больше не сын. Преданный анафеме, я покидаю родительский кров и твердою стезею пойду к лучезарному лону коммунизма, где нет печалей и воздыханий. В чем и подписуюсь, В. Светозаров»[28].

Секретарь приемной комиссии вуза, занимающийся проверкой, сразу же понял, что это «липа», но некоторое время раздумывал: кто автор «отречения» – отец или сын, склоняясь к авторству отца-священника. С мнением секретаря (не забываем: это персонаж художественной повести!) соглашается (в соответствии со своими исследовательскими задачами) и А.Ю. Рожков, считающий, что отец-священник осознал: «его духовный сан механически определяет его сына в табуированную категорию кандидатов в вуз, добровольно идет на грех во имя спасения своего наследника»[29]. Данное «отречение» возможно трактовать и иначе: текст «отречения» является несомненно издевательским применительно к советским реалиям, а потому, отец-священник вряд ли имел неосторожность таким образом подставить сына, если только он не был уверен в абсолютном невежестве и наивности представителей соответствующих органов, проводивших проверку. Психологически, это скорее похоже на поступок несколько дерзкого абитуриента, который успел видимо убедиться в том, что советские работники в своем большинстве невежи, а, значит, их можно сколько угодно одурачивать. Это, возможно, объясняет, почему прошла «на ура» и анкета, заполненная В.А. Голобуцким.

Таким образом, будущий ученый сумел попасть в высшее учебное заведение. При этом ему помогло то, что он умело утаивал компрометирующие его данные (естественно – с точки зрения большевиков) своей биографии, а с другой стороны – получил «командировку» в вуз, которую ему пришлось заслужить энергической работой по комсомольской и политпросветительской «линиях», включавшей в себя и компонент атеистической пропаганды. Учитывая факторы, приведшие к формированию его мировоззрения как атеистического, этой пропагандой он занялся с искренним энтузиазмом, а не по принуждению.

В заключение кратко коснемся некоторых моментов дальнейшей биографии ученого. Источники не дают информации относительно причастности историка в дальнейшем к атеистической пропаганде, по крайне мере, до начала 1960-х гг. Наверняка, с повзрослением, с приобретением тяжелого жизненного опыта, наконец, с изменениями в политической жизни в стране, историк, похоже, отошел от вульгарного атеизма. Возможно этому также способствовала совместная жизнь рядом с родителями в г. Грозном вначале 1930-х гг., куда он вывез их с Украины, спасая от репрессий, связанных с раскулачиванием[30]. Кроме того, большая толерантность к христианской вере могла быть также вызвана влиянием его любимого преподавателя в Северно-Кавказском (Ростовском) университете – профессора И. Козловского[31], о котором известно, что он был человек искренних религиозных убеждений[32].

В будущем, причастность В. Голобуцкого к антирелигиозной деятельности, прослеживается состоянием на 1960-е гг., когда опять активно начала действовать атеистическая пропаганда. В это время он работал заведующим кафедрой истории народного хозяйства в Киевском институте народного хозяйства им. Д. Коротченко и, среди прочего, возглавлял научно-методический совет по вопросам атеизма Киевского городского общества «Знания»[33]. По поручению этого общества В. Голобуцкий читал различные научно-популярные лекции, в том числе – антирелигиозного характера; в частности, он выезжал с подобными лекциями в Черновцы и Тернополь[34]. По «линии» общества историк готовил рецензии на атеистические работы[35]. Что же касается публикаций, то в указанный период вышло несколько его произведений (три рецензии и популярная статья), где достаточно вульгарно-материалистически оценивалось событие крещение Руси[36] и проявилось неприязненное отношение к определенным аспектам деятельности Ватикана и фундаторов Реформации[37].

Остался ли В.А. Голобуцкий на всю жизнь атеистом? Сын историка – Петр Владимирович – припоминает, что отец во время разговоров с ним вечерами, взирая на усеянное мириадами звезд небо, склонялся к признанию существования во Вселенной чего-то высшего, нежели человеческий разум. Однако, учитывая жизненный опыт, приобретенный в условиях тоталитарного государства с его идеологией и практикой воинственного атеизма, которые вторгались во внутренний мир человека, ученый вероятно под этим давлением не мог окончательно разобраться даже в самом себе с вопросами веры.

Итак, причастность В.А. Голобуцкого к церковной среде (а точнее, – к ее негативам) в детстве и юности повлияли на формирование его мировоззренческих представлений как антирелигиозных. Их укреплению способствовала общая социальная атмосфера в стране после революции. Необходимость приобретения высшего образования для свершения задуманных и желанных планов стать преподавателем и ученым в условиях, когда большевицкий режим фактически делал невозможным это для детей священников, привело к замалчиванию В. Голобуцким своего социального происхождения. Заслужить «путевку в жизнь» он мог, в частности, активной работой в органах политпросвещения, в том числе на «ниве» атеистической пропаганды. Впрочем, сформированные на то время мировоззренческие представления В. Голобуцкого были искренними, и их не следует трактовать как банальное приспособленчество.