Главная
использование материалов разрешено только со ссылкой на ресурс cossackdom.com |
(Краснодар)
Таманский шедевр
К 85-летию памятника Запорожцам,
высадившимся в Тамани 25
августа 1792 г.
Этот замечательный памятник украшает станицу, некогда “самый скверный
городишко из всех приморских городов
России ”, которая по природным
достопримечательностям, памятникам
истории и культуры на душу населения может поспорить с крупнейшими городами не
только Кубани, но и России. Судите
сами, в Тамани находятся останки древнегреческой Гермонассы, генуэзской
Матреги, древнерусской Тмутаракани, Турецкий фонтан, старейший черноморский
православный храм св. Покровы, построенный “на кошт” Антона Головатого в 1794
году, археологический и литературный музей М. Лермонтова, валы Фанагорийской крепости, заложенной
А.В.Суворовым; грязевые вулканы-Блеваки. В ряду этих достопримичательностей ярким бриллиантом выделяется
“памятник Антону Головатому”,
как называют в народе этот монумент.
Изображение памятника Запорожцам можно встретить повсюду, на краевых
периодических изданиях, на стеклах
машин, бутылочных наклейках и бланках
таманских предприятий.
Бронзовому
Запорожцу нет еще и ста лет, а кажется будто он стоит здесь вечно, со дня
возникновения Тамани, и как бы не прятали его за памятником В.И. Ленина и
кронами деревьев станичные власти, красота его сияет во всей своей первозданности вот уже девятый десяток. Так
бывает с выдающимся произведением искусства; появившись однажды на свет,
он обретает жизнь вечную. Однако события, связанные с его созданием и
установкой не были делом бесспорным и однозначными. Какова же история
Таманского Запорожца, которому 5 октября
этого года исполняется 85 лет ?
Идея
создания памятника связана была с празднованием 200-летия Кубанского казачьего
войска и присвоением ему старшинства от появления на Кавказе Хоперского полка .
Известный украинский художник и архитектор Опанас Сластион в статье ”Портреты
Антона Головатого”, напечатанной в “Журнале истории, литературы и культуры “ за
1918 г., об этом так писал: “ Идея создания в Тамани памятника Головатому и
запорожцам, которые 25 августа 1792
года высадились тут, возникла давно: еще 6 марта 1894 года (1896 г.- Н.Т.), когда кубанское казачество праздновало
столетний (200-летний - Н.Т.) юбилей
своего существования... Вначале имелось в виду поставить на скале фигуру Антона Головатого, но разыскать
его портрета не удалось, и поэтому комитет по
возведению памятника решил, что
фигура на скале должна
представлять собой тип простого запорожца, но так чтобы тот
запорожец был как будто бы и А. Головатым, то на противоположной стороне
скалы выбить текст известной песни А.
Головатого “Ой, годi нам журитися”.., а
ниже подпись Антон Головатый,
войсковой Судья войска верных козаков Черноморских”.
О. Сластион укорял кубанских казаков, что
те не
увековечили должным образом память
Войскового Судьи, личности незаурядной, благодаря уму и талантам
которой черноморцы получили
Правобережную Кубань в вечное и потомственне владение. Ведь, по его
мнению, это можно было сделать, так как существуют портреты Антона
Головатого, их лишь следовало разыскать.
Скульптор Опишнянский в статье “Як роблять памятники”, помещенной в
№ 266 газеты “Рада” за 1911 г. возмущался, что кубанцы не объявили конкурс, а
заказали его частным образом скульптору
Адамсону. Он доказывал, что “не
только портрет, даже и портреты Головатого существуют” и что создание
памятника, подобного Таманскому Запорожцу, “не
может не возмущать людей профессиональных”. Он отмечал, что “даже погода
была использована неудачно”. Но это, как
писал О.Сластион, были
словами “пост фактума”, к возведенному на Таманском берегу
памятнику.
Действительно,
портреты А. Головатого можно было найти в то время ( их не помешало бы разыскать
и сейчас - Н.Т.); ведь, известен тот факт, что Я. Кухаренко посылал Т.Г.
Шевченко в Петербург четыре портрета Судьи Черноморского казачьего войска, с
которых просил сделать литографию.
Вскоре Т. Шевченко был отправлен в
ссылку, а портреты где-то затерялись
в закутках Петербургской Академии
художеств ( Так, к сожалению, случалось нередко в истории нашего казачества ).
Они, возможно, и сейчас пыляться в самых отдаленных уголках петербургских
музеев или в фондах той же Академии
художеств. Но, как мне думается, на
этот раз нашим предкам в те предреволюционные годы сильно повезло. Повезло, что у них не оказалось под рукой
завалявшегося доподлинного портрета
Антона Головатого и они склонились к
тому, чтобы установить фигуру простого запорожца. Если бы в Тамани был
поставлен памятник полковнику А.
Головатому, его постигла бы судьба,
микешенскй Екатерины II в Краснодаре...
Как бы не шумели, не возмущались скульпторы -
профессионалы тех, уже бесконечно далеких дореволюционных лет, что заказ на
создание памятника достался не им, нам, кубанцам, все же повезло . Повезло, что
нашли в лице А.И. Адамсона
самоотверженного художника, ставшего
отцом таманского шедевра.
Амандус
Генрих (Аманд Иванович) Адамсон родился
на х. Ууга-Рятсепа, вблизи Палдиски, в
Эстонии 31 сентября 1855 года, умер в Палдиски 26 июня 1929 года. В 1879 году он закончил Петербургскую
Академию художеств, а в 1907 году
стал ее академиком. А. Адамсон
является автором скульптурной группы фонтана в Мисхоре, памятника затопленным кораблям в Севастополе, созданного
в соавторстве с В. Фельдманом
в 1905 г., Петру I в
Полтаве -1909 г. ,и наконец,
нашего Запорожца.
56-летнего
скульптора вдохновила и зажгла, казалось бы далекая для эстонца тема
Запорожского казачества, и он работал над
созданием памятника, не жалея ни
сил, ни времени. И в довольно короткий срок он создал макет монумента,
одобренный строительным комитетом и
правлением Кубанского казачьего войска.
Осенью
1911 года, когда бронзовая фигура казака
была отлита, в Тамани закипели подготовительные работы по установке
памятника. До этого в станице
была реставрирована обветшавшая казачья святыня - Покровская церковь, приведены
в порядок все войсковые и общественные здания. Правление и все Кубанское войско
готовились к торжествам, связанным с открытием памятника, намеченным на 5 октября.
В 1896
г. черноморцы вместе с линейцами отметили 200-летие Кубанского казачьего войска, установили в
Екатеринодаре памятную стелу, а спустя
несколько лет, они
спохватившись, обратились к высшему начальству с настоятельной просьбой установить старшинство Кубанского казачества с 1516 года, то есть со времени возникновения Запорожской Сечи. В этом им было
отказано по той причине, что
запорожцы служили тогда Польше и
земли их не входили в состав России, забыв однако, что и Кубань в те времена
принадлежала Турции. Грамотных, думающих черноморцев не могло не оскорбить явно выказанное желание отнять у них историческую память, память о славных предках, что вызвало взаимное недоверие и напряженность в отношениях. Желание самодержавия навязать
черноморцам новую историю привело к
прямо противоположному результату.
Правление Кубанского войска
сделало запрос в Петербург с просьбой о передаче войску регалий
Запорожцев, хранящихся в музеях Москвы и Петербурга, подчеркивая свое
наследство. Памятуя события 1905-1906
года, самодержавие решило не осложнять отношений с казачеством, переименовало два кубанских полка в Запорожские, а одному присвоило имя
З.Чепиги. Смягчило свои позиции и
войско, решив однако поддержать инициативу казаков ст.Таманской и увековечить
память своих предков, установив
памятник Антону Головатому. По всем частям и станицам войска были собраны пожертвования на памятник запорожцам.
29
сентября 1911 года , когда
подготовительные работы по
установке памятника близились к завершению, из Екатеринодара в Тамань
отбыли два парохода с офицерами,
атаманами и выборными казаками от каждой станицы для участия в открытии памятника. Возглавил эту депутацию
начальник штаба Кубанского казачьего войска генерал-майор Андрей Иванович
Кияшко. С ним вместе отправился и войсковой старшина Петр Павлович Орлов,
бывший старший адъютант Войскового штаба,
которому было поручено
войсковым атаманом описать торжества.
П.П. Орлов блестяще справился с этим
поручением, оставив потомкам замечательную книгу с довольно длинным названием
“Описание торжеств в станице Таманской по поводу открытия 5 октября 1911
года Памятника, сооруженного Кубанским казачьим войском первым Запорожцам,
прибывшим 25-го августа 1792 г. к
берегам Тамани и высадившимся
здесь”. Вряд ли П.Орлов обладал особым литературным даром,но торжественность и возвышенность события, стремление передать его
простыми словами делают
книгу интересной и
захватывающей.
В Тамань депутаты прибыли с незначительными
приключениями 30 сентября; до торжеств
оставалось всего пять дней, а открывать собственно было нечего, на месте
его установки высилась груда гранитных
блоков. 1 октября в торжественной обстановке проходил праздник Покрова;
в обновленной Покровской церкви
отслужена служба и проведен храмовый
праздник. Погода стояла прекрасная, но уже на следующий день она, как свидетельствует П. П. Орлов испортилась. В
тот день в своей тетраде он сделал запись, которую затем поместил в книгу: “Море глухо и злобно шумит и шлет
свои черные вспененные волны одну
за другой, гулко ударяя ими о берег.
Будет непогода ! А около памятника
работа кипит, молотки рабочих стучат неустанно, обтесывая гранит; когда же ночь изгонит свет, тогда зажигаются
газокалильные фонари, тогда тьма бежит от этого места, и молотки стучат чуть что не до полуночи: дела еще много,
а времени мало ! Начальник штаба каждый день, а в день и по несколько раз,
приходит к месту сооружения памятника,
чтобы лично видеть успешность работ и здесь проводит целые часы; когда же его начинают терзать опасения, что
сделать не успеют, то Адамсон
успокаивает, говоря, что успеют, но только если рабочие не приостановят работ
“. 2 октября в воскресенье настал ответственный день - на уже возведенный пьедестал была установлена фигура Запорожца. П.Орлов так описал этот
торжественный момент:”...Стучат молотки рабочих о гранит, работает лебедка и
железным канатом поднимает на блоках на вершину скалы-пьедестала фигуру
запорожца. Она грузно висит, слегка
покачиваясь в воздухе, над постаментом, затем, управляемая привязанными
к ней пеньковыми канатами, начинает принимать положение стоящего человека,
опускаясь ногами все ниже, все ближе к
пьедисталу, вот опустилась, вот вошла своими шипами в приготовленные в камне
гнезда, вошла и прочно стала, Канаты ослабли, они не нужны, и громкое,
радостное “ура” раскатилось над
собравшейся толпой зрителей.
Фигура Запорожца не полна, не достает еще правой руки, держащей знамя. Эта
часть фигуры лежит пока в ящике на
земле. Как только кончится укрепление
фигуры в камне, начнут поднимать руку
со знаменем. Захолодало еще более, все
спешат по домам погреться.”
Оставалась
самая малость, все от А. Адамсона
до П.Орлова расчитывали, что монтаж
памятника завершится к вечеру. Отправляясь на вечернюю службу,
начинавшуюся в пять часов, П. Орлов
братил внимание, что и рука со
знаменем была “поднята
на пьедестал и положена там
у ног
Запорожца. Работы оставалось на два-три
часа; по случаю завершения работ
генерал Кияшко готовил “небольшое чествование скульптора-академика” для чего им
было заказано шампанское, а всем депутатам приказано было после службы быть у памятника. Из
церкви все поспешили на строительную
площадку. “Вот и площадь вот и
памятник, окруженный лесами-,описывает
войсковой старшина событие, произошедшее вслед за тем -, но рука
со знаменем продолжает по-прежнему
лежать у ног Запорожца. Отчего же она не поднята на место ? Около памятника
виднеются две-три фигуры рабочих
финнов да А.И. Адамсон.” Оказалось, что рабочие забастовали, и отказавшись
завершить монтаж, разошлись по своим квартирам. Генерал Кияшко
приказал подъесаулу Толстопяту, бывшему тогда приставом
ст.Таманской немедленно собрать рабочих. Вскоре были собраны рабочие и
монтаж памятника продолжился теперь под присмотром депутатов и
войскового начальства. Дул холодный ветер, срывался снег, генерал Кияшко предложил
депутатам отправиться по квартирам, но никто не пожелал покинуть строительную площадку. В
половине одинадцатого ночи 2 октября
1911 г. дружное “ура” депутатов возвестило об окончании установки памятника.
“Под рев и завывание разыгравшейся непогоды” все присутствующие прочитали
молитву “Спаси, Господи, люди твоя” и
разошлись по квартирам.
С этого момента Таманский Запорожец явился на
свет в полной свей красе, чтобы жить
вечно. Вот как описывает свое
впечатление П. Орлов в минуту рождения этого шедевра: “Запорожец
сделал последний шаг, вылезая из под
прибрежной кручи на скалу, сделал да
так и застыл на веки с растегнутым воротом рубахи, опираясь
правой рукой о твердо поставленное на землю знамя, а левой придерживая висящую сбоку саблю. Он уже успел окинуть
взором развертывающуюся прелестную богатую картину ландшафта и теперь, подняв к
небу свое истомленное душевными и житейскими невзгодами, а также
и трудным морским переходом, лицо, устремил туда свой молитвенно-восторженный
взор, возсылая хвалу и благодарение Богу и великой Государыне за дарованныя ему
земли, изобилующие роскошной растительностью, зверем, птицей и рыбой, за земли,
что будут кормильцем-поильцем его, за
земли, в которых предстоит ему насадить гражданственность, завести хозяйство,
упрочить экономический быт и вообще зажить трудовой жизнью... Мне казалось, когда я смотрел на Запорожца, что он
дышит и вечно будет живым в этом чудном своем
образе, и мнилось, что этот
Запорожец родился в минуту чуда:
занавес развернулся, и он предстал
пред глазами восхищенного зрителя спокойный, величавый, умиленный,
восторженный”.
И действительно, лицо Запорожца живое, в нем можно прочитать целую гамму чувств, а как раз
именно это свойство отличает скульптурный шедевр от пусть даже
хорошо сделанной поделки. Незря недосыпал А. Адамсон, коротал дни и ночи на
строительной площадке, он знал, что именно
этим монументом увековечит
память о себе как о
выдающемся мастере.
4
октября в Тамань прибыл Наказный Атаман
М.П. Бабыч , его встречали
хлебом-солью станичный атаман и строй
казачьих частей. Церковный перезвон
обеих Таманских церквей возвестил о прибытии епископа Ставропольского и
Екатеринодарского Агафодора.
5-го
октября выносом казачьих регалий из Покровской церкви началось торжественное шествие войск к открываемому памятнику.
День открытия памятника выдался
солнечным и погожим. В Вознесенком
храме, который стоял напротив памятника
( на месте летнего кинотеатра - Н.Т. ) состоялась торжественная литургия,
по окончании которой, под звуки марша
“Коль славен...” регилии, а вслед за ними и все участники торжества
направились к памятнику, накрытому полотном. Выстроившись вокруг памятника,
казаки и приглашенные выслушали молитву и речь епископа Агафодора. И затем
наступил самый торжественный момент - открытие памятника. Вот как он
происходил: ...”Наказный Атаман отдает приказание, и начальник войскового штаба
подает команду: ”Накройсь !”Когда же участвующие в параде войска и школьники надели головные уборы,
командует: “всем парадом, слушай на караул !” Сабли сверкнули, винтовки щетиной
штыков стали отвесно . Музыка заиграла войсковой марш, присутствующие воинские
чины приложили руку к головному убору, а
прочие лица обнажили головы. Завеса на памятнике тихо раздалась, задержалась немного,
зацепившись за что-то, и упала.
Пред тысячами зрителей предстал Запорожец во всей своей могучей,
художественно-пленительной красоте”.
После
речей и парада войск, отдавших честь
своему увековеченному в бронзе предку, памятник обступили жители Тамани и гости
праздника. На следующий день, как
издавна водилось у казаков памятник “обмыли” на “войсковой хлеб-соли” и
зачитали у памятника поздравительные
телеграммы, пришедшие со всех концов Российской империи. Среди них была и
ответная монаршая телеграмма на имя Наказного Атамана из Ливадии, в которой говорилось:
“Передайте Кубанским казакам мое
сердечное спасибо за выраженные мне верноподаннические чувства. Верю в их преданность Престолу и
Родине. Николай”. Открытие памятника запорожцам было воспринято казаками как
общий войсковой праздник, оно отмечалось концертами и застольями во многих
кубанских станицах. Пожалуй лучше всех выразил свои чувства, связанные с
открытием памятника в Тамани, помощник атамана станицы Новомышастовской Лукьяненко в посланной им телеграмме на имя
Кияшко, говоря о своих станичниках в третьем лице, писал начальнику штаба:
“Доложить Кошевому, що и воны сегодня
писля церквы за общественным столом, писля Царских ура, гаркнулы ура своему
Кошевому Бабычу, як ридному по крови. Козакы дуже хвалылы за дию предкивського запорожського памятника и теж роздилялы
мысли Таманского праздныка. 80-литний
козак Саменко, узнав це, сказав: я теж черкесив быв, гирко плакав, танцював и
спивав; всих перенесло сегодня до Вас, на Тамань на вспомыны дорогого
памятныка, Ура вам всим !”
Вечером
того же дня в летнем театре состоялась постановка спектакля Г.
Доброскока “Козацьки прадиды”, а ночной салют, расцветивший безоблачное небо Тамани,
завершил празднество, связанное с
открытием памятника запорожцам.